История Института электрофизики началась в 1986 году, когда мне предложили переехать из Томска в Свердловск и возглавить здесь Уральский научный центр Академии наук СССР. К тому времени я уже девять лет был директором созданного мною Института сильноточной электроники Сибирского отделения АН СССР. Это был очень хороший институт, сотрудники его подобраны один к одному, почти все они начинали там студентами, аспирантами, были молоды, увлечены общим интересным делом... И все-таки уже прошло девять лет и в коллективе ощущались признаки, не скажу - старения, но некоторой стагнации. Вообще говоря, я считаю, что у каждого такого института период наибольшей эффективности не превышает 10-15 лет, дальше есть опасность появления застоя, нужна какая-то встряска, обновление, чтобы не наступать друг другу на пятки, чтобы поддержать эффективность научной работы.

Вот почему у меня возникла идея, воспользовавшись возможностью, взять с собой в Свердловск человек 20 и продолжить в новых условиях то, что мы делали. Мне кажется, что это было обоюдно полезно: тот, кто оставался в Томске, приобретал некоторый простор для роста, тот, кто ехал в Свердловск, получал возможность начать новое дело, получал широкие перспективы в работе.

То, чем мы занимались в Томске: ускорители электронов, лазеры, ионные пучки, физика плазмы, электронные и ионные технологии и тому подобное - все это на Урале приобретало лучшие возможности для развития.

Томск - все-таки город в основном интеллигентский, университетский, здесь, на Урале - колоссальная атомная промышленность, металлургия. К тому же в уральской науке не было тех направлений, которые тогда бурно развивались: не было лазеров, не было электронных, ионных и других пучковых технологий, не было, собственно говоря, того раздела физики в котором мы работали. Так что заинтересованность была взаимной: нам нужна была уральская промышленность для того, чтобы доводить свои научные разработки до какого-то конечного продукта, а Уралу требовалась наша фундаментальная и прикладная наука.

Третья причина, которая навела меня на мысль – взять с собой в Свердловск своих томских коллег, носила личный характер. Я бы никогда не согласился быть в Свердловске только администратором, только председателем УНЦ. Я всегда занимался и сейчас занимаюсь непосредственно наукой. Я никогда не хотел быть только чиновником, только руководителем науки. Да, на мой взгляд, это и невозможно. Чиновник, который только руководит, очень быстро отстает от развития науки, перестает понимать, что в ней происходит, не понимает её сути. Если ты руководишь чем-то и не занимаешься наукой сам, то это очень быстро разрушает все взаимоотношения с коллегами. Вот почему в Свердловске я хотел заниматься не только административной, но и научной деятельностью, а для этого мне нужен был коллектив ученых, сподвижников, без которых такая деятельность невозможна. Кроме этих прагматических соображений, мной руководила обычная любознательность.

Я и сейчас хотел бы заниматься тем научным поиском, которым увлекался в молодости. Если честно сказать, я и пришел к организационной работе в науке только для того, чтобы получить большие возможности для реализации своих научных идей.

Когда я приехал в Свердловск со своими томскими товарищами, у меня еще не было четкой идеи создания своего института. Вначале наш коллектив был отделом в Институте физики металлов. Там – уже состоявшаяся наука на очень хорошем уровне, свои традиции. Ну а мы еще были молодыми, у нас было больше задора, даже авантюризма, хотелось чего-то своего. Мне казалось, что нам трудно будет работать в составе этого устоявшегося Института, что нас просто не поймут...

Позднее появилась мысль - объединить нас с группой теплофизиков и создать единый институт электротеплофизики. Но и от этой идеи пришлось отказаться. На своем личном опыте я убедился, что такое объединение разных научных направлений в рамках одного института чревато негативными последствиями. Я сам когда-то в Томске в течение семи лет работал в системе Института оптики атмосферы. Там занимались зондированием атмосферы, а я - лазерами. И меня все время заставляли: «Ты делай лазеры для нас, а иначе зачем ты нам нужен?» При таком объединении всегда появляется стремление какое-то направление сделать главным, а другие подчинить ему. Это объективное явление. Начинается все с любви и дружбы, а потом возникает перетягивание приоритетов и денег на себя, начинаются внутренние склоки, растет непонимание... Помню, летел на самолете из Свердловска в Томск и прокручивал в голове все эти мысли. Тогда-то и родилась идея создать свой институт - со своим направлением, со своим стилем.

Этот стиль появился еще в Томске. Он заключается в том, чтобы, серьезно занимаясь фундаментальной наукой, глубоко проникая в суть явлений, доводить свои научные разработки до какого-то конечного продукта, до практического результата. Это было объективно необходимо. У Томского института был маленький бюджет. Он создавался уже на закате формирования Сибирского отделения Академии наук, и больших денег нам не давали. Мы сами создавали те установки, на которых работали, у нас уже были заказы, которые позволяли нам зарабатывать средства на исследования. Таким образом, шел некий фундаментально-инновационный процесс: мы сами свои научные идеи реализовывали в приборы, которые оказывались востребованными в других институтах и в промышленности, а заработанные деньги мы вкладывали в фундаментальные исследования. Вот только один пример: ускорители, которые мы делали, нашли применение в радиационной химии. Мы изготовили около сотни ускорителей, вполне успешно продавали их в союзные республики и за границу. Полученные деньги вкладывали в развитие своей науки. Забегая вперед, скажу, что такая система работы помогла нам выжить в дальнейшие трудные времена. Помогает достойно существовать и сегодня.

Воплощение в жизнь идеи создания Института электрофизики и в том, 1986 году стоило огромных усилий. Нужна была материальная база, площади. Я до сих пор благодарен тогдашнему председателю Свердловского облисполкома Олегу Ивановичу Лобову, который дал нам первое помещение в жилом доме на улице Генеральской. Потом мы воcпользовались приездом в Свердловск премьер-министра Николая Ивановича Рыжкова. Я обратился к нему с просьбой подключить к строительству института и Академгородка Министерство среднего машиностроения. Это было очень важно, так как я не хотел, не хотел мешать здешнему Главсредуралстрою, который достраивал другие институты. Нужна была иная организация, иные люди, которые бы занимались только нашим институтом. Николай Иванович согласился помочь, позвонил министру Средмаша Льву Дмитриевичу Рябьеву, тот принял меня и предложил: «Давай сделаем так – построим твой институт, получится хорошо, тогда будем дальше думать о строительстве Академгородка».

Вот так решилась тогда проблема, появилось здание института, которое и сейчас продолжает строиться. Несколько отвлекаясь от темы, хотелось бы сказать о том, что создание Уральского отделения Академии наук имело огромное значение не только в развитии уральской науки, в появлении новых институтов, но и в решении других застарелых проблем. Напомню, что Свердловск был тогда закрытым для иностранцев городом. Когда Уральское отделение Академии наук было создано, мы с тогдашним первым секретарем Свердловского обкома партии Юрием Владимировичем Петровым написали письмо в ЦК, где доказывали необходимость открытия города, так как это было нужно для развития международных научных связей. К нам прислушались. Письму быстро дали ход. Город открыли. В Свердловск смогли приехать иностранцы, и не только учёные. Таким образом, уральцы получили возможность развивать сотрудничество с зарубежными странами во многих областях. Но это так, к слову.

Возвращаясь к истории Института и оценивая пройденный за эти 20 лет путь, я должен признать, что, наверное, мы наверное, не смогли реализовать все те научные направления, которые планировали развивать при его создании. На это были свои объективные и субъективные причины. Но я уверен, что когда возникали потребности в наших разработках, мы их удовлетворяли. А спрос на нашу работу был всегда, есть он и сегодня. И не только на Урале, но и в стране, да и за границей. Этим мы зарабатывали деньги, которые помогали нам выжить в те времена, когда бюджетное финансирование сокращалось, когда вся наша наука переживала огромные трудности.

Что нам помогало работать довольно устойчиво? Некоторые считают, что я использовал административный ресурс, те возможности, которые давали мне занимаемые посты. Утверждаю, что это совсем не так. Гораздо большее значение имели те принципы, которые мы стремились неукоснительно соблюдать.

Первый из них - это создание абсолютно демократической обстановки. Никакого начальственного чванства, самые простые товарищеские отношения - профессора и студента, директора и рядового сотрудника.

Второй - это абсолютная прозрачность финансовых отношений, когда все в Институте знают, на что тратятся деньги. Все было честно. Никогда у нас не воровали. И никаких «откатов» мы не делали. Я и до сих пор убежден в этой честности. Если мне скажут, что кто-то в Институте ворует, я в это ни за что не поверю. Когда я уезжал в Москву, кое-кто из так называемых «друзей», как это водится, «настучал» на меня, что, дескать, и Месяц не безгрешен. Приехали комиссии, досконально разбирались и убедились, что все эти наветы не имеют под собой никакой почвы.

Третий принцип - исключительная самостоятельность институтских лабораторий. Заключила, положим, лаборатория контракт на миллион долларов (и такое было!), 20 процентов отдаешь на общеинститутские нужды, остальные - твои: можешь своим сотрудникам зарплату повысить, можешь новое оборудование закупить и т.д. Это создает у людей настоящую заинтересованность в результатах своего труда, появляется уверенность, что у тебя ничего не отнимут.

У нас в Институте всегда существовала забота о людях, об условиях их жизни и труда. Ради этого было затеяно гигантское строительство институтских корпусов. И никому мы никаких помещений в аренду не сдаем, как это теперь принято. Все, кто приехал со мной из Томска, получили квартиры. Если кому-то понадобилась операция, мы и на это средства находим.

Забота о притоке молодых кадров... Сразу после создания Института мы организовали в УПИ кафедру электрофизики. Сначала она была на физтехе. Теперь мы ее перебазировали к нам, выделили оборудование, и теперь к нам каждый год приходят молодые специалисты. Еще одну кафедру я создал в Московском физтехе, и оттуда тоже пришли несколько талантливых ученых, которые занимают в Институте ведущие позиции. И самое главное - у нас в Институте создана прекрасная творческая атмосфера, мы поддерживаем добрые дружеские отношения. Хоть они товарищеские, но и достаточно принципиальные - совершенно необходимые, когда люди делают вместе одно общее дело. Наверное, у нас есть что-то общее с той японской системой объединения людей вокруг своей фирмы, о которой все мы наслышаны.

В заключение я хотел бы поздравить всех своих коллег с 20-летним юбилеем, поблагодарить тех, кто вместе со мной создавал Институт, строил наше здание. Это был огромный труд. Но и результат впечатляет: 20 тысяч квадратных метров - это самый крупный объект, построенный в Российской академии наук за 20 последних лет.

В нашем Институте сделан ряд фундаментальных открытий. Я хотел бы среди них отметить работы по SОS-эффекту в полупроводниках, исследования по ионным пучкам, взрывной электронной эмиссии, работы в области нанотехнологий и наноматериалов, в водородной энергетике. Не буду все перечислять - об этом рассказывается в книге. Сотрудниками Института получен ряд Государственных и престижных международных премий. За эти годы у нас выросли люди - почти два десятка докторов наук, пятеро стали академиками и членами-корреспондентами РАН. Это очень много для такого молодого и, в общем-то, небольшого коллектива.

Чего мне хочется пожелать? К сожалению, я не вижу светлого будущего в отношении наших властей к науке. Поэтому считаю, что надо продолжать и совершенствовать ту систему, которая нас спасала все эти 20 лет. Если это удастся, то наш Институт будет долго жить. Те исследования, в которые мы вошли, имеют бесконечную перспективу. Они найдут широчайшее применение в медицине, в минералогии, в экологии, в промышленности. У нашего Института прекрасное будущее. С этим я поздравляю всех своих коллег.